Смерть и воинская традиция. Часть пятая
Особенности воинских действий с низменными существами

Воинская брань, возможности и назначение воинской брани,
брань как метод отгона демонических сущностей,
заголение как способ отгона демонических сущностей,
особенности воинских речений, оратор и лектор (сходства и различия)

Воинская брань и заголения

   В прекрасном фильме "Храброе сердце" ("Brave Heart") шотландские воины перед началом сражения нещадно матерятся площадной бранью, а затем, задирая свои "килт" (ритуальные юбки), демонстрируют англичанам оголённые зады. Эти действия - не выдумка, авторы фильма чётко следуют в курсе исторических реалий. В традиции многих народов отмечено, что воины супротивных сторон перед сражением обзывают друг друга, показывают обнажённые зад и половые органы. В современной транскрипции эти действия обычно трактуются как проявление воинской бравады, нацеленной на оскорбление и унижение противника. Однако, во времена "седой старины" в них вкладывался совершенно иной смысл.

   Вот что, к примеру, можно прочитать на эту тему в первом томе "Славянских древностей":

"Ритуальная брань широко используется в роли оберега. Матерная брань отгоняет лешего, домового, русалку, шишигу, ходячего покойника, вештицу, вампира и иных демонических персонажей. В этом смысле брань может считаться более действенным средством, чем молитва. В Костромской губернии брань сопровождала ритуал усмирения домового. Отгоняя градовую тучу, сербы бросали в неё молот и матерно ругались. Брань применялась в народной медицине для отгона духа болезни, сопровождала обряд опахивания деревни для предохранения её от тифа. В Воронежской губернии если человек долго не возвращался домой, то его имя выкрикивали в печную трубу с бранью. Слова, обозначающие мужской половой орган, писали на вологодских прялках.

   В качестве оберега использовалась, в первую очередь, непристойная брань (включая названия гениталий и присущих им телесных функций). А также брань с упоминанием экскрементов".

   Во время сражений такие действия приобретали особый окрас и использовались только в тех случаях, когда воинам предстояло иметь дело с нечестивым и недостойным противником. При этом никогда не выкликалось ни родовых имён, ни перечня боевых заслуг, что было общепринятым при встрече с достойным врагом. Демонстрируя противнику гениталии, воин отгонял прочь (за пределы видимости и слышимости) демонических существ, покровителей "нечестивцев".

   Совершая подобные действия, воины руководствовались следующими соображениями. Половые органы и возможность посредством совокупления породить потомство - исключительная привилегия только существ "этого" мира. В "том" мире репродуктивных функций просто не существует. В силу этого, существа демонической природы бегут самой возможности видеть, слышать и обонять всё, что связано с половыми органами и актом совокупления, поскольку даже простое лицезрение чего-либо подобного для них разрушительно.

В Драгачёве (Зап.Сербия,) хозяйка дома обнажала навстречу идущей туче свою вульву. Она задирала подол и кричала: "Не иди змеюка на змеюку! Эта, моя змеюка, достаточно таких проглотила!" При этом хозяйка с задранным подолом бегала вокруг дома.

   В череде этих соображений есть, кстати, занятная "загогулина". Анализируя воинскую брань, следует отличать выкрикивание названий половых органов, с целью отогнать демонических покровителей своих противников от перенесения этой брани на самих противников. Если воин покрывает бранью противника, то, знает ли он это или не знает, но, в действительности, укрепляет его. Дело в том, что в основе "механизма брани" лежит потребность защитить от потустороннего воздействия того, кого бранят. Браные слова - такие как "гад", "сволочь", "мерзавец", "скотина" и пр., создают вокруг того, к которому они обращены, своеобразный защитный слой, препятствующий нападению вредоносных сущностей. Благодаря брани, он становится одной с ними природы, исчезая как объект воздействия.

Отголоски этого мировоззрения известны и в современном мире. Так, отправляя близкого человека на выполнение какой-либо ответственной работы (к примеру, студента на сдачу экзамена), принято его ругать. Считается, что это поможет ему в его начинании. Этот обычай настолько древний, что большинство ругающих никак не могут объяснить своих действий, аппелируя к устоявшейся традиции.

 

Особенности воинских речений

  История оставила нам немало свидетельств того, как ещё до боя обращаются к своим противникам цари и полководцы:

"Трепещите и ужасайтесь, несчастные, сейчас я, царь такой-то и такой-то смешаю вас с землей и на месте этом сотворю кумирню во имя бога своего!"
  "О, мерзкие разносчики порока, я, царь царей …., пришёл сюда, чтобы наказать вас за ваши злодеяния, вселить в сердца ваши страх и ужас перед Богом Великим, бичом коего для вас я и являюсь…" и т.д. и т.п.

   Читая подобное, обычно испытываешь двоякое чувство. С одной стороны, подспудно охватывает неловкость за тех, кто позволяет столь неуёмную похвальбу, с другой - испытываешь к ним понятное снисхождение. Ибо были они людьми недалекими, не нам, сегодняшним, чета. Такие размышления до поры до времени устраивали и автора данной книги, но однажды его перестали устраивать общепринятые представления о причинах словоизлияния государей. Начнём издалека. Возьмём отрывок из воспоминаний министра вооружений гитлеровской Германии Альберта Шпеера:

"Гитлер собирался выступить перед студентами Берлинского Университета. Мои студенты уговорили пойти и меня. Собрание проводилось в пивной под названием "Хазенхайде". Грязные стены, узкая лестница, убогий интерьер производили жалкое впечатление. Обычная забегаловка, где рабочие отдыхают за кружечкой пива. Однако, помещение было набито битком и в основном молодёжью. Словно чуть ли не все берлинские студенты захотели увидеть и услышать человека, которым так восхищались соратники и которого так презирали оппоненты. На лучших местах, в центре возвышения, восседали многочисленные профессора. Их присутствие придавало происходящему общественную значимость и солидность. Вошедшего Гитлера бурно приветствовали его многочисленные последователи из числа студентов. Этот энтузиазм сам по себе произвёл на меня огромное впечатление, но и облик оратора меня изумил. На плакатах и карикатурах я видел Гитлера в военной рубашке с плечевыми ремнями и нарукавной повязкой со свастикой; волосы спадали на лоб. Однако, сюда он явился в хорошо сшитом синем костюме и выглядел на удивление респектабельным и скромным.

  Овации не утихали несколько минут и Гитлер, как бы слегка огорчённый, попытался прервать их. Затем тихим голосом, нерешительно и с некоторой застенчивостью он начал даже не речь, а скорее лекцию на историческую тему. Я увлёкся, особенно по контрасту с тем, к чему меня готовили его противники. Я ожидал увидеть истеричного демагога, визжащего и дико жестикулирующего. Фанатика в военной форме, но этого человека не сбили с рассудительного тона даже бурные овации. Казалось, он откровенно делится своими тревогами о будущем. Его ирония смягчалась лёгким юмором, его южнонемецкое обаяние напоминало мне о моих родных местах. Первоначальная застенчивость Гитлера вскоре исчезла, теперь он время от времени повышал голос. Он убеждал, но не пытался загипнотизировать аудиторию. Общее впечатление было гораздо глубже, чем смысл самой речи, из которой я мало что запомнил.

  Более того, меня подхватила волна энтузиазма, которая казалась мне вполне осязаемой и с каждой фразой возносила докладчика всё выше и выше. Мой скептицизм, все мои предубеждения разлетелись в пух и прах. А Гитлер больше не убеждал, он словно чувствовал, что выражает настроение публики, сплотившейся в единое целое…"

   Через день, когда эмоции улеглись, Альберт Шпеер, за чашечкой кофе, прочел ту же самую речь в газете. Прочёл - и крайне удивился, не найдя в ней никаких изысков. Речь Гитлера была прямолинейна, понятна и состояла из очень простых чётких фраз. Шпеер задумался, недоумевая - что же вызвало у него, образованного и интеллигентного человека, столь бурный приступ восторга? Отчего пару дней назад, он, в толпе, забыв о своём преподавательском звании, с искренним воодушевлением кричал "Да здравствует Гитлер!"? Ответ Шпеер отнёс на счёт ораторского мастерства Гитлера и особой атмосферы собрания.

   Другой пример относится к событиям первой российской революции. Один из царских адмиралов рассказывал, что обнаружил замечательный способ воздействия на "взбесившуюся матросню". Однажды во время стихийного бунта на него буквально налетел один из взбудораженных моряков. Замерев в полуметре от адмирала, матрос, тем не менее, чести не отдал, а лишь буравил того сумасшедшими глазами. Адмирал не растерялся и грозно крикнул: "На колени, сволочь!" На долю секунды мир, будто замер, потом в глазах означенного матроса что-то сломалось, и он буквально рухнул на колени, униженно прося о прощении. Ободрённый случаем, адмирал неустанно рассказывал о прецеденте всем и каждому, указывая, как следует вести себя "приличным людям" по отношению ко всякой "праздношатающейся сволочи".

   Казалось бы, что объединяет эти примеры? Прежде всего - то состояние высокой эмоциональной возбудимости, в котором пребывают слушатели. Именно оно и диктует особенности поведения оратора. Это лектор может позволить себе глубокомысленные умозаключения, длинные логические повороты и возможность двоякого толкования событий. Оратор же, если хочет "овладеть" массами, должен знать, что путь долгих рассуждений, не предполагающих чёткого и однозначного ответа - ошибка. Возбужденная толпа не тот организм, который может думать. В состоянии "эмоциональной взвинченности" она воспринимает только жёсткие указания. Приказы буквально "вгоняют" хаотичное колебание толпы в некое русло, которое им предлагает оратор. Человеческая масса не желает размышлять - она желает действовать, а для этого ей нужно чётко обозначенное направление.

   Хотя, повторимся, многое зависит от степени "накала" страстей. Если человеческая толпа недостаточно активна, оратор, прежде чем вести её куда-либо, должен постепенно "поднимать градус". В начале выступления возможны и короткие логические цепочки, и варианты подачи информации, и малая степень эмоционального нажима. Но по мере "возгонки" собрания, мысль оратора должна всё более и более упрощаться, становиться всё короче, яснее, четче. Логические построения - превращаться в простые и доходчивые лозунги, многовариантность следует отметать - алгоритм действий должен предлагаться только один. Речь из мягкой и импульсивной должна переходить в жёсткую и, что очень важно, ритмичную. К концу речи ритм должен даже преобладать над смыслом. Ритм и напор гарантированно "возгонят" любую аудиторию до состояния жажды действия. Если толпу удалось "раскачать", на пике своего выступления оратор должен стать образцом однозначности и эмоционально-ритмического "полыхания". В этом состоянии человеческое стадо (именно таковым оно в этот момент и является) можно вести куда угодно и как угодно.

   Весьма показателен следующий исторический факт:

В самом начале 1933 года, когда нацисты уже получили доступ к государственным средствам массовой информации, но ещё не получили полного господства над массами, Геббельс задумал совершить переворот в общественном сознании - он решил донести речи фюрера до самых отдалённых уголков империи. Он хотел, чтобы каждый немец смог прочувствовать величие и магнетизм выступлений вождя. С этой целью выступления Гитлера планировалось проводить только в больших городах, где имелись мощные передатчики, доносящие его слова до каждого дома в окрестных селениях. Слушателям надо было передать атмосферу, царящую в зале, поэтому Геббельс всегда предварял выход Гитлера на трибуну.

   Компания взяла старт в берлинском "Шпортпаласте". Гитлер, как обычно, довёл аудиторию зала до исступления. Но радиослушатели, на которых, собственно, и был направлен основной пропагандистский "удар", остались равнодушными. Для них речь Гитлера прозвучала бесцветно, неинтересно и даже несколько истерично. По окончанию митинга Гитлер с Геббельсом ещё раз прослушали запись, и Гитлер задумчиво произнёс: "Да-а-а, похоже, радиозвездой мне никогда не стать…"

   Геббельс же не отчаивался и сказал, что переделает всё так, как надо. Всю ночь он просидел со специалистами на монтаже. Менял тембр голоса фюрера, убирал избыток истеричности, смягчал и, наоборот, заострял какие-то места, добиваясь большей выразительности. Его усилия не пропали даром - радиослушатели также пришли в восторг. Так он создал из Гитлера ещё и радиозвезду…

   Геббельс интуитивно пришёл к правильным выводам: "заряженная" человеческая масса перед пламенным оратором и слушатель на расстоянии - две принципиально разные аудитории. И если есть желание добиться максимального воздействия, каждую аудиторию надо "обрабатывать" принципиально разными способами. То есть, степень эмоциональной возбудимости присуща не только толпе, но и каждому отдельному человеку. Более того - не только человеку. Чтобы понять, о чем идет речь, представим себе некую "шкалу восприимчивости".

   На крайне правом, наименее восприимчивом полюсе, находится женатый мужчина, обременённый потомством, пребывающий в спокойном состоянии сознания. Воздействовать на такого человека словами сложно, но, конечно же, возможно. В основе этого воздействия лежит метод, совершенно обратный принципам управления предельно возбуждённой людской толпой, т.е. логика, вариабельность и размеренное изложение.

   На крайне левый полюс шкалы восприимчивости следует поставить не-человеческую массу в состоянии крайнего возбуждения. Это самая восприимчивая категория - так называемые, потусторонние существа, или духи умерших. Единственный способ воздействия на них - максимально упрощенные словесные формулы, изложенные коротко, чётко и твёрдо.

   Подобное можно наблюдать при процедуре отпевания умершего. Обращаясь к нему, священник в простых и чётких выражениях объясняет, кем тот теперь является и куда ему предстоит двигаться. Согласно религиозным канонам, это лучший способ донести информацию до умерших. Подобная уверенность подразумевает, что множественность смыслов, подтекстов и догадок свойственны только "этому" миру. В "том" мире наоборот - что сказано, то сделано. Потусторонний мир - это мир чистого намерения, и если мы хотим, чтобы умершие нас поняли, следует говорить просто, чётко и однозначно. "Бардо Тхёдол", тибетская "Книга Мёртвых", утверждает, что восприятие потусторонних существ примерно в 7 раз сильнее, чем у живых людей, т.е. они ощущают сказанное буквально всеми "фибрами души". Сдвинуть сознание обычного человека также сложно, как сдвинуть лежащий на земле ствол дерева. Но достаточно изменить условия (положить его в воду), и ствол можно будет подвинуть всего лишь пальцем.

   Значительную роль играет и ритмическая подача. До умершего гораздо проще "дойдёт" информация, изложенная в форме молитвы, мантры или песнопения. Иногда ритмичность может заменить всплеск эмоций, ибо высокая эмоциональность ритмична уже по своей природе.

   В качестве примера приведём способ обращения с умершими, который практикуется в среде последователей индийского бога Вишну (согласно "Гаруда-пуране"):

…Чтобы "сдвинуть" душу умершего с места смерти и, безопасно для окружающих, "перевести" её к месту кремации, необходимы следующие действия. Сначала, согласно Гаруда Пуране, нужно в крайне простых предложениях рассказать умершему, кем он стал в результате смерти. Что теперь он не живой, а умерший. И то тело, что ранее ассоциировалось с ним, теперь не более, чем труп, а сам он теперь "иной" и имя ему "Шава", т.е. "умерший".

   После этого тело можно было поднимать и нести к дверям или окнам. Стоя в дверях (у окна), следовало поставить умершего в известность, что он теперь не просто умерший, но ещё и "Пантхи", т.е. "Путник". Затем, во дворе, до "Пантхи" доносили информацию, что теперь он не просто человек ходящий по земле, а "Кхечара", т.е. "Движущийся по воздуху". На месте же сожжения его информировали, что отныне он "Садхака", т.е. "Устремившийся к небесам". Ну, и в самом конце, когда его пепел опускали в Гангу, а оставшиеся обгоревшие кости закапывали в землю, умерший узнавал, что отныне он "Прета", т.е. "Бывший".

   Возвращаясь к "шкале восприимчивости", крайний правый край которой занимает женатый, многодетный мужчина в спокойном состоянии сознания, а левый - абсолютно безвольный умерший, следует сказать, что между этими крайними положениями существуют и промежуточные:

• Крайне правый полюс (самые устойчивые в психическом отношении) - женатые, многодетные мужчины в спокойном состоянии сознания.
• Состояние "потери лица"³⁵ - женщины и мужчины в состоянии возбуждения и не прекращающегося беспокойства; люди под воздействием небольших доз алкоголя или лёгких наркотиков; дети в период до прорезания первого зуба, глубокие старики; тяжелобольные; шаманы во время вхождения в состояние транса; толпа, возбуждённая словами оратора и т.д.
• Состояние "перешагивания одной ногой в "иной" мир" - женщины и мужчины в состоянии крайнего возбуждения; люди слабо вменяемые от воздействия алкоголя и наркотиков; младенцы в возрасте до установления зрения и улыбки, "невменяемые" старики; тяжелобольные в состоянии видений; шаманы в трансе; толпа, возбуждённая словами оратора и т.д.
• Состояние "перешагнувшего грани миров" - женщины и мужчины в состоянии невменяемой истерики; люди, выпавшие из реальности под воздействием алкоголя или наркотиков; новорожденные младенцы и старики на грани смерти; тяжелобольные; шаманы в трансе, утратившие реальность и т.д.
• Крайне левый полюс: люди, полностью неустойчивые психически - умершие.

   Данная классификация, конечно же, не может быть признана абсолютно точной, однако, в целом, дает общее представление о влиянии речи, как на отдельных людей, так и на целые группы. По мере продвижения с "полюса управляемости" на "полюс неуправляемости", речь оратора должна становиться всё более простой, чёткой, громкой и ритмически-эмоциональной.

   Но вернемся к началу главы. Теперь становится понятным, что основная причина речений царей и полководцев заключалась в попытке воздействовать на кого-то, отнюдь не равного себе. Они явно пытаются оказать психологическое давление на недостойных, на существа низменного происхождения. А как иначе? Когда противник демонстрирует своё непонимание, не признает правил "честного боя" - он находится под воздействием "потусторонних" сил. Значит, обращаться надо к этим сущностям, соответственно - чётко, жёстко и прямо. Если это непосредственно на врага не подействует, то уж, по крайней мере, отгонит от места сражения демонических существ, поддерживающих противника в битве³⁶ .

-----------------------------------------------------------------------------------
³⁵ По белорусским поверьям, чтобы изменить свой облик, человек должен воткнуть в землю 12 ножей остриём вверх, а затем перекувыркнуться через них. После первого кувырка он теряет очертания своего лица, после второго - становится бесформенным существом, после третьего - обретает вид животного.
С подобными утверждениями согласуется практика " принятия сушёных мухоморов" чукчами. Они утверждают, что если принять 1-2 гриба, человек "потеряет своё лицо", т.е. станет беззаботным, смешливым, готовым к долгому и безудержному веселью. Если он примет ещё пару грибов, то "одной ногой шагнет в магическую реальность". Он уже начинает видеть духов, но способен ещё отстраниться от них. Но если чукча "принимает" хотя бы ещё один гриб, то тело его падает, а след души скрывается в мире духов.
³⁶ Более полно на эту тему читайте статью А.Лапкина "О сбываемости сказанного" в сборнике "Практическая эзотерика XXI век" СПб.,2006