Глава 3 "По дороге из ниоткуда в никуда"

"Эу тханатос" - благородная смерть. (древнегреч..)

Дикари видят причину смерти в волшебстве. Среди многих из них распространено убеждение, что естественной смерти не существует. Например, у туземцев Южной Африки и ряда индейских племен Южной Америки не допускается, чтобы кто-либо умер естественной смертью. Бечуаны не могут себе представить, чтобы человек умер иначе, чем от голода, насилия или колдовства. Д. Леббок. Начало цивилизации: умственное и общественное состояние дикарей. (СПб., 1876).

Эвтаназия - тема ныне достаточно широко обсуждаемая. Помимо смертельно больных, она также распространяется и на стариков. На одной стороне обсуждения стоят люди, которые, взывая к человечности окружающих, требуют признать возможность ухода человека из жизни, если конец его предрешен и мучителен. На другой стороне стоят в большинстве своем священнослужители и врачи. Священнослужители поясняют невозможность добровольного ухода из жизни тем, что каждый человек должен отмучаться за свои прегрешения (в том числе и в прошлых жизнях). Ибо если он не отмучается в этой жизни, то ему все равно предстоит проделать это в последующей. Врачи же, что вполне объяснимо, не желают брать на себя, по сути дела, роль убийц и палачей.

Вот на старого Потапа
уже выросла лопата.

Русская пословица

Представители обеих точек зрения совершенно непримиримо относятся друг к другу. Хотя, казалось бы, общечеловеческий опыт подсказывает, что если ты хочешь дознаться до истины, то бессмысленно противопоставлять точки зрения. Лучше подняться над ними и посмотреть, что их объединяет. Когда речь заходит об эвтаназии в отношении стариков, то в традиционном обществе главным считается отнюдь не вопрос "быть или не быть".
  Возможно, что современного человека это удивит, а может быть, даже и шокирует, но у многих (так называемых примитивных) народов мира убийство стариков считается делом совершенно рядовым и обыденным. Зачастую оно расценивается как помощь старику в прекращении его жизни. И основным, ключевым моментом в понимании этого явления было то, что старики очень боялись, что причиной их смерти явится болезнь. Смерть от духа болезни, пожравшего их внутренности, считалась ужасной, ибо такой человек после смерти не обретал успокоения, а сам становился тем духом болезни, который его "пожрал". И основой его последующей деятельности становилось "пожирание" остальных членов сообщества, в котором он жил.
  Такое понимание приводило к тому, что родственники предпочитали убить духа болезни внутри живого, но больного человека. Естественно, что при этом необходимо было убить самого больного, ибо дух болезни считался неотделимым отданного человека. Иметь в перспективе рядом с собой злого духа считалось тяжелым и опасным. Спасая всю родовую организацию от указанной тяжелой перспективы, люди и убивали своего больного сородича. А он чаще всего не то чтобы не протестовал, а даже требовал, чтобы его поскорее убили.

По мнению гиляков, всякая болезнь зависит от "кинза", который гложет человека, пока не заест его насмерть. Что относится одинаково ко всем, умирающим от какой-либо болезни. Не мудрено, что гиляки, при таких верованиях, не претендуют на место на небе для своих соотечественников, умерших от болезни. Эти остаются блуждающими по земле. В то время как души убитых, а иногда даже и самоубийц, по их мнению, возносятся на небо¹⁴. Л. Шренк. Об инородцах Амурского края. ( СПб., 1903)

Так что главным был не вопрос "быть или не быть", а как избежать ответственности за умерщвление себе подобного. Ответ на него распадался как бы на две части. Первая - это умерщвление человека в тот период его жизни, когда человеку, прерывающему его жизненный путь, придется отвечать за совершенное деяние. Вторая - когда старик достигнет такого возраста, что за лишение его жизни никому отвечать не придется.
  В первом случае человек, согласившийся оказать услугу желающему уйти к "верхним людям" старику, должен был серьезно задуматься о своей последующей безопасности. Т. к. дух болезни, который "кормится" на упомянутом старике, не попустит того, что его лишили пропитания. И будет преследовать убийцу с целью сделать теперь уже и его своим "пищевым довольствием". Такая ситуация не располагала к тому, чтобы имелось достаточное количество желающих помочь старику "уйти к верхним людям". Зачастую никто, даже за деньги, не соглашался на выполнение этого действия. Поэтому в большинстве случаев убийцей старика чаще всего становились его дети или кто-либо из ближайших родственников. Правда, в некоторых случаях, понимая что их ожидает, отказывались даже и они¹⁵, что ставило старика в исключительно сложное положение.
  Однако чаще всего кто-то из родственников, тяжело вздыхая, все же соглашался выполнить требуемое стариком. Чтобы все это, по возможности, прошло для него безболезненно, будущий убийца принимал необходимые меры. Особенностью принятия этих мер является анонимность исполнителя убийства, что достигается особыми условиями проведения умерщвления:

...С наступлением последней минуты в толпе воцаряется глубокая тишина. Находящийся в одиночестве в урусе чукча, одетый по-праздничному, с приподнятою верхнею одеждою садится на постель, плотно прижимаясь к стене полога левым боком, совершенно обнаженным. Совершитель убиения из-за урусы протыкает копьем стенку полога и через это отверстие просовывает острие к старику. Тот прикладывает острие к своему боку, направляя его между ребер, пониже подмышки и громким голосом кричит: "Убивай скорее!" Тот в один миг ударяет ладонью со всего размаха в оконечность древка, и острие, пройдя поперек всю полость груди, выходит снаружи с противоположной стороны. Из урусы доносится только один пронзительный крик, после которого убивающий в один миг вытаскивает смертоносное орудие. (Августинович 1878-1879 гг.).

Так обстоит положение дел с убиением стариков, за которое убивающий несет ответственность. Однако существует и иной период жизни стариков, очень короткий, в который они могут быть убиты и убившему их совершенно ничего не будет. Как же определить тот момент, когда убиение будет восприниматься традиционным мировоззрением безгрешным? Вопрос этот весьма не простой и далеко не всегда четко фиксирован в народном сознании. С точки зрения носителей традиционных культур прояснить его не всегда, но возможно. Они считают, что на определенном, последнем этапе человеческой жизни, судьба человека как бы заканчивается, и оставшийся промежуток их жизни столь же безгрешен, как и у новорожденных до периода отпадения пуповины. И именно в этот период можно достаточно безопасно для себя отправить страждущего в лучшие миры.
  Когда мы описывали статус новорожденного, мы упоминали, что в народном мировоззрении в этот период времени (от рождения до отпадения пуповины) ребенок считается единым с матерью. Она продолжает восприниматься родственниками все так же беременной, разве что теперь как бы "наружу". А раз так, то в случае крайней необходимости (читаемое по знакам на теле вредоносное будущее, указания пророков и т. д.) ребенок мог быть и лишен жизни. Это, с традиционной точки зрения, не несло за собой никаких греховных последствий.
  Глубокий старик, так же как и новорожденный, в определенный период времени терял свою личность. И если ребенок считался единым со своей биологической матерью, то старик - со своей будущей матерью, землей. Вовсе не случайно глубоких стариков в определенный период времени начинает тянуть к земле. Они ложатся на нее и ощущают не объяснимое прочим родство с ней и общее удовлетворение. Очень похожее на удовлетворение ребенка, прильнувшего к груди матери.
  Что же касается сроков "эвтаназии", то чисто теоретически они должны примерно совпадать со сроками отпадения у ребенка пуповины, т. е. всего через несколько дней после рождения. Однако, как всегда, возможны и даже, наоборот, весьма вероятны исключения. Из рассказов родственников и друзей, из книг и журналов, наверное, почти каждый из нас знаком с ситуацией, когда старик и уже готов умереть, но никак это у него не складывается. Временами процедура такого умирания затягивается на недели, а иногда и на месяцы. Нечто в человеке категорически отказывается от того, чтобы он умер, и всякими силами продлевает агонию его жизни.

Старость не радость, а пришибить некому.
Русская пословица

Кроме того, что мучается сам старик, данная ситуация вдвойне неприятна и по иным причинам. Одной из них является устойчивое народное предубеждение, что когда пожилой человек выходит на грань жизни и смерти и не умирает - ситуация разворачивается в совершенно иную сторону. По мнению традиционалистов, в этом случае пращур начинает "заедать" век своего правнука. Т. е. чем дольше он будет умирать, тем меньше проживет его правнук в этой жизни. Такие перспективы, конечно же, не могли обрадовать никого. Поэтому наступление смертельного исхода, разрешающего многие проблемы, в первую очередь, ожидали сами старики. Когда ситуация затягивалась, в общине принимали решение о радикальных мерах. Это означало, что "возбудителю спокойствия" была уготована участь принудительной, но благородной смерти. Проводилась эта вынужденная и нелегкая процедура у разных народов в разные времена по-разному. К примеру, у некоторых народов Сибири расставанию со стариками посвящался праздничный ритуал. В честь ухода старика к "верхним людям" закалывали оленя. В ходе этого праздника старику предлагались самые жирные и вкусные куски. Когда же он пресыщался и уже больше не мог глотать, его сын забивал его рот и гортань оставшимися кусками, прекращая тем самым доступ кислорода.

Грузинская притча: "В одной местности был обычай: когда человек становился старым, его сажали в корзину и сбрасывали со скалы. И вот сыновья одного слепого старца начали плести корзину. Старец, услышав их разговор, спросил: "Что вы делаете?" - "Плетем корзину", - отвечали те. "Знаю, знаю для кого плетете, - сказал старик, - однако плетите такую корзину, чтобы и вашим сыновьям пригодилась!""

Мecmo стариков в традиционном, обществе

Старый ворон мимо не каркнет.
Русская пословица

Если не впадать в ханжество и честно признать сложившиеся реалии, то участь стариков в современном цивилизованном обществе незавидна. Даже средства массовой информации уже не стесняются говорить об этом, а это значит, что безразличие к старикам зашло уже очень далеко. За редкими исключениями можно смело сказать, что в современном цивилизованном обществе старики не нужны совершенно никому - ни родственникам, ни государству. Бесполезность и ненужность - вот главные слова, которые определяют их место в нынешнем мире. В самом лучшем случае их про сто терпят, подсознательно желая им скорейшего конца.
  "Да, в целом это так, - признается честный читатель, - но разве где-то дело обстоит совершенно по-иному? Неужели в столь часто приводимом в пример автором традиционном обществе подобные проблемы решаются как-то по-другому?" Представьте себе, да. Отношение к старикам в традиционном обществе принципиальное иное. И не подумайте, что речь идет о каком-либо жертвенном исполнении этических правил и моральных устоев. Упаси Господи! Как правило, большинство из традиционалистов даже слов-то таких не знает. И жертвенность тут совершенно ни при чем. Отличие в том, что старики в традиционном обществе - это по-своему полезные и нужные его члены. Однако давайте по-порядку.
  Для начала следует принять к сведению, что в традиционном обществе статус стариков несколько иной, чем в обществе цивилизованном. В цивилизованном обществе старики законодательно утверждены его полноправными членами. Они наравне со всеми прочими возрастными категориями участвуют в выборах, могут быть представлены во властные структуры и представительствовать в суде. В традиционном же обществе все совершенно не так. В отличие от общества цивилизованного, они, по большому счету, бесправны. Ибо все их личные права, по истечении определенного возраста, были переданы их сыновьям. Об одном из вариантов объяснения, почему это так, пишет Н. А. Бутинов:

"...отец и мать - это те, кто кормят, а сын или дочь- это те, кого кормят. Этот принцип своеобразно проявляет себя в отношениях между общинами. На острове Гуденаф, когда одна деревня приглашает в гости другую, хозяева фигурируют как отцы и матери (они кормят), а гости - как их дети. Потом жители деревни меняются ролями, и теперь жители другой деревни - отцы и матери (они кормят), а жители первой - их дети. Та же смена ролей и терминов происходит и в семье. Отец кормит малолетнего сына, и поэтому он - отец, а его сын - сын. Взрослый сын кормит престарелого отца, и поэтому теперь он отец, а его отец - его сын".

Именно принцип кормления лежит в основе понимания "кто есть кто" в системе родственных отношений. Все достаточно просто. Тот, кто кормит, тот защищает от врагов и указывает, что надо делать. А тот, кто кормится, тот принимает защиту и посильно старается выполнить возложенные на него обязанности. Такова основополагающая мысль внутрисемейных отношений, и благодаря ей дети и старики уравнены в правах и обязанностях. Дети и старики представляют собой как бы два полюса одного мира, прямо противоположного миру отцов и матерей.

Рут Бенедикт "Хризантема и меч": "...жизнь стариков, так же как и жизнь детей, лишена регламентации. Они могут носить более яркую одежду, быть более свободными в речи; в частности, для стариков гораздо слабее табу на употребление непристойных слов и на разговоры на сексуальные темы".

Причем не подумайте, что со стороны "кормящих" по отношению к "кормимым" наблюдается что-то наподобие презрительного снисхождения. Отнюдь. Отцы-матери и дети-старики это два разных полюса целого мира. Отцы-матери ориентированы на деятельность в мире "посюстороннем", а дети-старики на границе "потустороннего" и "посюстороннего" миров. Деятельность одних совершенно не сопоставима с деятельностью других, посему любое сравнение по степени полезности этих возрастных категорий изначально невозможно. Это все равно, что сравнивать садовую лопату со "счастливой" подковой, прибитой ко входным дверям. Или же кастрюлю для приготовления пищи с иконой, висящей в "красном" углу. Кто из них более полезен для дома? Однозначного ответа на подобные вопросы не существует. Каждое поколение имеет свои права и свои обязанности, возложенные на них, в зависимости от возраста, в котором они пребывают.

Рут Бенедикт "Хризантема и меч": "...жизнь стариков, так же как и жизнь детей, лишена регламентации. Они могут носить более яркую одежду, быть более свободными в речи; в частности, для стариков гораздо слабее табу на употребление непристойных слов и на разговоры на сексуальные темы".

Причем не подумайте, что со стороны "кормящих" по отношению к "кормимым" наблюдается что-то наподобие презрительного снисхождения. Отнюдь. Отцы-матери и дети-старики это два разных полюса целого мира. Отцы-матери ориентированы на деятельность в мире "посюстороннем", а дети-старики на границе "потустороннего" и "посюстороннего" миров. Деятельность одних совершенно не сопоставима с деятельностью других, посему любое сравнение по степени полезности этих возрастных категорий изначально невозможно. Это все равно, что сравнивать садовую лопату со "счастливой" подковой, прибитой ко входным дверям. Или же кастрюлю для приготовления пищи с иконой, висящей в "красном" углу. Кто из них более полезен для дома? Однозначного ответа на подобные вопросы не существует. Каждое поколение имеет свои права и свои обязанности, возложенные на них, в зависимости от возраста, в котором они пребывают.

"Предписание сыновнего почитания породило обычай, по которому дети должны были платить долги родителей независимо от того, каким образом они были сделаны. В этой связи старая вьетнамская поговорка гласит: "Фу чай, ты хуан" ("Отец занимает, сын платит"). Обязанность кормить своих престарелых родителей была настолько важной, что закон разрешал облегчать участь детей и внуков, приговоренных за какие-то провинности к ссылке. И даже освобождал их от наказания, если виновные оставались единственными, кто должен был заботиться о немощных родителях и дедах".А. И. Мухлинов "Культ предков и воспитание детей в дореволюционном Вьетнаме".

Опять же не подумайте, что все это делалось абсолютно бескорыстно и из высокогуманных соображений. Во-первых, вспомните хакасскую пословицу: "Глаза ребенка, как и возраст пожилого человека, способны нести проклятья". А во-вторых, повторимся: старики - по-своему нужные и полезные члены общества. Они выполняют для него обязанности, которые никто, кроме них, выполнить без серьезных последствий для себя не в силах. Эти обязанности - сношение с "потусторонним" миром. И это не вина, а беда современного цивилизованного общества, что старики вместо свойственных им целительства и предсказательства добросовестно занимаются участием в выборах законодательной власти и ведут тяжбы в суде. Современное общество уже страдает от этого несоответствия и конец ему вряд ли предвидится.
  В традиционном же обществе старикам, как и детям, обычно прощаются повышенная эмоциональность, брюзжание и бесполезность в хозяйственной деятельности. Как и детям, старикам стараются не перечить, попустительствуя их возрасту и слабостям. Все это окупается прислушиванием к ним, как к детям, с целью получения через них совета в том или ином деле. Причем, обратите внимание, то, что они говорят, - не имеет никакого отношения к их личности. Старческое слабоумие (а лучше даже- безумие) - благо для окружающих, ибо при утрате пожилыми людьми разума их языком начинают говорить боги. И поэтому к речи стариков прислушиваются, стараясь отделить старческие маразматические плевелы от зерен спонтанно произносимых истин.
  В качестве иллюстрации социальной полезности пожилых людей хочется привести отрывок из книги Н. А. Миненко "Культура русских крестьян Зауралья":

"...Чем дряхлее был старик или старушка, чем больше "мудрости" было в его памяти и душе, тем больший авторитет он имел. По приезде моем в одну алтайскую деревню потребовались лошади, -рассказывает Н. М. Ядринцев. - Мужики собрались и начали высчитывать, кому должна достаться очередь везти. После долгих споров и препинаний возник новый важный вопрос о том, как соблюдается очередь в деревне: по солнцу или против солнца, т. е. с какого конца деревни идет счет очереди. По первому порядку очередь везти падала на одного, по второму - на другого крестьянина. Мужики разделились на две партии. Одни кричали: "По солнцу!", другие - "Против солнца!". Решено было передать это дело на рассмотрение старейшего.
  Через несколько времени одна из партий вела под руки седого как лунь, слепого, глухого и хилого старика.
  - Дедушка, скажи, как у нас ходит очередь, как допрежъ бывало? По солнцу? а? По солнцу очередь?
  Старик мало слышал, и ему долго повторяли вопрос.
  - По солнцу, детушки, по солнцу, так допрежъ возили, - зашамкал старик.
  Одна из партий восторжествовала. -Ну, запрягай! Нечего говорить! Вам приходится, дед сказал! - послышались торжествующие голоса.
  Но в то время, пока пораженная сторона стояла в раздумье, на улице вновь показалась толпа. Приверженцы обиженной стороны вели еще более дряхлого старика под руки и втащили его в круг.
  - Как у нас, против солнца ходит очередь? Ведь так в старину велось, дед? - послышались снова вопросы новому старейшине.
  Против солнца, против солнца, детушки! Так в старину велось! - решил этот, и пораженные просияли.
  Ну, что? Кто правду говорил? А? Что, взяли? -говорили победители, потому что их дед оказался гораздо старше первого.
  Дело было решено; покорились и стали запрягать лошадей..."

Детинка с сединкой
везде пригодится.

Русская поговорка

Вы скажете: "Ну, и что они (эти старики) здесь нарешали? Где должная объективность в принятии решений?" А ее действительно нет. (Да и кто у нас, будучи в трезвом уме, может говорит об объективности и понимании того, а как на самом деле надо поступать в той или иной ситуации.) Однако обратите внимание - конфликт разрешен. Дело не дошло до всеобщего мордобития, а ведь вполне могло дойти. По большому счету, не столь уж собственно важно, в какую сторону должна двигаться очередь. Гораздо более важным является возможность иметь некого "третейского" судью, который в нужный момент сможет разрешить сложившееся противоречие.
  В конце этой главы хотелось бы еще раз обратить внимание на то обстоятельство, что в традиционном обществе (в отличие от общества цивилизованного) и дети и старики отнюдь не иждивенцы. Список обязанностей, налагаемых на них возрастом, достаточно широк

• Зачинатели и завершители действий и предприятий
• Провидцы и предсказатели
• Судьи
• Целители
• Защитники от вредоносного воздействия, не видимого человеческим глазом
• Податели блага и счастья

Причем, обратите внимание, эти обязанности никто, кроме них и божественных правителей, выполнить в полном объеме и надлежащим образом не способен. Современный цивилизованный мир категорически отвергает подобные подходы, предпочитая превращать пожилых людей в безропотное стадо, доживающее свой век в скорбной ненужности. Оно предпочитает игнорировать их реальные возможности, считая более полезным "оболванить" их посредством средств массовой информации и таким образом добиться от стариков необходимой для себя активности. Жалкая иллюзия, за которую всем нам еще придется дорого заплатить. Еще одним моментом, на который стоит обратить внимание, когда речь заходит об отношении к старикам, является учитывание традиционным мировоззрением их дальнейшей возможной полезности для общинного коллектива. Речь идет о после-смертной полезности. О возможностях оказания помощи родственникам, когда старик перейдет в разряд потусторонних жителей. И, несмотря на то, что подобное суждение относится к разряду "весьма спорных", современному человеку вряд ли стоит отказываться от внимательного к нему отношения. Еще век назад гипноз считался несуществующим, а иглоукалывание - вздором и вредной ересью. Ныне же, даже не имея возможности дать им полновесное научное объяснение, считается большой удачей иметь данных специалистов в государственных поликлинических комплексах. Кто знает, может, лет эдак через сто человечество будет считать нормой, когда речь будет заходить о послесмертном контакте с потусторонними существами в целом и с умершими стариками в частности?


-----------------------------------------------------------------------------------
¹⁴ Интересно, что сами гиляки обычно представляли "кинза" не в образе животного, а в образе человека с двумя или тремя человеческими головами. Причем одна из голов приписывалась тому человеку, которого данный "кинза" съел.
¹⁵ В. Л. Серошевский приводит записанную им в 1885 году в Якутии фразу в адрес сына, допустившего естественную смерть своего отца: "Черный пес, позволивший черту съесть своего отца".